Skip to main content
Russia
7 min read

Острова одного архипелага

Credits текст: Елена Рубинова December 19 2013

Сентябрьским утром мы без особенного труда уговорили водителя, праздно потягивающего сигарету за сигаретой, подбросить нас до места, которое, как оказалось, хорошо известно местным жителям. Спустя двадцать минут позади остались видные с трассы Адлер – Сочи олимпийские объекты разной степени готовности, которые издалека выглядели еще более нездешними, чем вблизи. Гигантские купольные конструкции стадионов больше напоминали летающие тарелки, приземлившиеся на морском берегу. В городе, который должен во время Олимпийских Игр 2014 предъявить миру мощь современной России, от прежнего Сочи – когда-то в советские годы самого роскошного курорта на Черном море - осталось очень немногое, главным образом архитектурные реликты той эпохи. Но очень скоро мы убедились, что не только они.

Старая, видавшая виды легковушка, каких по-прежнему немало на российском юге, небыстро, притормаживая и поскрипывая на поворотах, ползла по извилистой лесистой дороге в гору, пока, наконец, не остановилась у зеленых металлических ворот и такого же зеленого здания. Здесь, на окраине Сочи, в хвойной роще притаилась любимая дача Сталина – одна из многих загородных резиденций вождя. В этот ранний час здесь было тихо и безлюдно, хотя вышедшая к нам навстречу сотрудница музея призвала поторопиться с осмотром, добавив, что к полудню они ждут автобусы с экскурсантами – бывшая дача вождя по-прежнему числится среди наиболее популярных достопримечательностей города. Правда музеем нынешние собственники, выкупившие санаторий «Зеленая Роща» и всю территорию вокруг, оставили всего одну комнату – здесь за рабочим столом с зеленой лампой сидит не очень хорошо сделанная восковая фигура вождя с трубкой в руке, а на стене - карта той страны, которой он правил и которая до сих пор окончательно не разобралась с его ролью и историческим наследием.

Известно, что все опросы последних лет говорят о том, что в нынешней России половина населения убеждена, что он был злодей и тиран, а другая половина считает его великим государственным деятелем. И судя по многочисленным туристам, посещающим это не самое приятное, больше похожее на бутафорский склад место, странная притягательность великих диктаторов не исчезает сама по себе.

Для большинства экскурсантов, особенно молодых – это почти экзотика уже давней для них советской истории, а сонные экскурсоводы в деталях рассказывают главным образом о бытовых привычках вождя народов - работать по ночам, спасть на узкой аскетичной кровати и смотреть трофейные фильмы в бывшем кинозале, в котором и расположился музей. Посетителей не утруждают оценками или историческими экскурсами, зато дают поиграть в бильярд и в шахматы, имитирующие те, которыми двигал Сталин. Музификация прошлого, столь четко выполненная в Германии в отношении всего, что связано с национал-социализмом, в России выглядит иначе. Ведь неизвестно в какую сторону развернется исторический дискурс – и в современной России дистанция от злодейства до величия не столь велика. А главное - величина переменная.

Покидая в тот день территорию сталинской дачи, я еще не знала, что очень скоро, за 2000 километров от Сочи, мне предстоит войти в еще одни зеленые ворота, за которыми тоже замерло прошлое. Прошлое той же эпохи, но с другой стороны.

А три недели спустя у входа в бывший лагель для политзаключенных ИТК-6 , а теперь мемориальный комплекс истории политических репрессий “Пермь – 36” меня встречал молодой историк Михаил Нелюбин. От Перми – ближайшего крупного города на Урале всего два часа езды. И другая реальность. Свинцовые осенние тучи лежали прямо на крышах сохранившихся лагерных бараков. Торчащая колючая проволока по периметру дощатого беленого забора и смотровые вышки по углам не оставляли сомнений относительно назначения этого места, а неказистые дома деревни Кучино, в которой расположена бывшая сверхсекретная политзона, тонули в дождливом мареве. Здесь живет другая память о десятилетиях террора, когда страной правил Сталин, чья восковая фигура почему – то по- прежнему украшает интерьер сочинской дачи, привлекая туристов, причем не, только российских.

Михаил предлагает мне поскорее обойти все сохранившиеся и восстановленные объекты единственного сохранившегося в стране осколка ГУЛАГА: Несмотря на выходной день здесь, как и в сочинском музее, тоже ожидают многочисленных посетителей. Ведь уже почти пятнадцать лет, с 1996 года, когда музей был открыт, Пермь-36 -- важный исследовательский центр для историков и правозащитников. Но если для исследователей – это бесценный материал, то для обычных посетителей, прежде всего, эмоциональный опыт. В “Перми-36” потрогать прошлое можно в самом прямом смысле – присесть на нары, восстановленные в самой старой постройке лагеря - бараке 1949 года, когда здесь работали на лесозаготовках заключенные сталинской эпохи. Или заглянуть в штрафной изолятор, куда сажали за любую провинность уже позднее, когда лагерь стал зоной особого режима для политзэков. Или взять в руки самодельную кружку и алюминиевую ложку, уцелевшую с лагерных времен. Представить, каков был день неведомого заключенного, совсем не трудно, столь ощутимо близко и наглядно подступает ужас террора. Такое не заменить строчкой в учебнике истории, и потому здесь каждый день школьники и студенты, преподаватели и историки, путешественники и просто туристы. Михаил окончил университет в Перми, и работает здесь уже несколько лет как исследователь и гид. Признается, что далеко не все старшеклассники готовы к тому, что им предстоит увидеть и услышать, несмотря на то, что роман А. Солженицына “Архипелаг ГУЛАГ” уже два года как изучают в российской средней школе. Но и взрослые не всегда отличаются осведомленностью. “Посетители у нас самые разные, «продолжает Михаил, пока мы идем от барака к сохранившейся на территории остаткам лесопилки, “некоторые что-то слышали о репрессиях, и только готовятся открыть для себя эту страницу, кто-то знает немало, но хочет узнать больше. Но есть и те, кто категорически не согласен с тем, что это период оценивается в истории как диктатура, но и такие тоже приходят сюда! Мы до каждого стараемся донести, расшифровать эту историю, как это все могло получиться, как эволюционировало”. И добавляет, что нашу историю можно оценивать по-разному, но от этого никуда не деться – великое и хорошее так тесно переплелось в ней с историей репрессий, что без одной части подчас невозможно понять другую.

В начале 90 –х, когда открылись архивы и выплеснулся целый неведомый пласт истории, казалось, что все точки над и уже расставлены, и навряд ли через 20 с лишним лет снова потребуются ответы. И сегодня историческое наследие сталинизма - камень преткновения для самосознания страны, не говоря уже о том, что движение вперед полностью зависит от согласия и примирения в обществе. С Романом Романовым, молодым директором Музея ГУЛАГА в Москве, я беседовала, уже вернувшись в Москву из поездки в Пермь. Я поняла, что никак не могу найти для себя ответ, почему в моей стране по-прежнему сосуществуют острова того архипелага, и который никак не хочет уйти под воду. Роман поделился со мной своей точкой зрения: «Каждый раз, когда выпускают школьную тетрадь с изображением Сталина, или заводятся разговоры о переименовании Волгограда, мы видим бурную реакцию, что, прежде всего, говорит об острой потребности в осознании. И это болевая точка, ‘этот травмирующий опыт он у нас за спиной и даже давит на нас. И это говорит о том, что нам никуда от этого не деться “.

Что значит сегодня помять о сталинизме и политических репрессия? Это надгробные камни и малые частные инициативные группы, это восстановление имен и установка памятных знаков, это ежегодные акции и поминальные свечи 30 октября в день памяти жертв политических репрессий. Но почти всегда память о жертвах. О жертвах, но не о преступлениях. Потому и нет до сих пор примирения и покаяния, как и единства мнений. И именно поэтому в России до сих пор нет Национального Мемориала музифицирующего террор и тех, кто его вершил. И все же появилась надежда, что шаг, наконец, будет сделан, и тогда в России появится свой Яд Вашем. В декабре Совет по Правам Человека примет уже готовый проект общенациональной программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении». Террор получит свой облик в камне, а люди – шанс определить его истинное место в истории страны.

Уже известно, что музей политических репрессий в Перми-36 станет его частью, а уже с будущего года – музеем федерального значения. Но это только первый шаг на долгом пути.

Like what you read?

Take action for freedom of expression and donate to PEN/Opp. Our work depends upon funding and donors. Every contribution, big or small, is valuable for us.

Donate on Patreon
More ways to get involved

Search